Холяву придумали в Венеции в начале XVII века.
Об этом поворотном событии в истории оконного стеклоделия свидетельствует разрешение правительства Венецианской республики использовать холявный способ для получения листового стекла. Разрешение выдали муранскому мастеру-стеклоделу в 1605 году.
Как и почему в русском языке среди прочих значений, включая «голенище» и «дармовщину», за упомянутой весьма трудоемкой технологией закрепился мажорный и веселый термин «холява», навсегда останется лингвистической загадкой. Энциклопедисты во главе с Далем и Брокгаузом даже не смогли договориться об орфографии «холявы», и указанное слово до сих пор имеет двоякое написание – то через «о», то через «а». Однако чисто интуитивно автор отдает предпочтение все же «холяве».
Итак, в стеклоделии «холява» – это выдуваемый трубкой стеклянный цилиндр, который расправляется в лист.
Только с внедрением указанной технологии была решена проблема относительно недорогого и масштабного производства оконного стекла. И эта технология продержалась без каких-либо существенных изменений почти два столетия, вплоть до XIX века.
Попытки использования стекла для оконных проемов были известны еще со времен Древнего Рима и монаха Теофила. Однако на практике из-за трудоемкости изготовления в этом качестве стекло широко не применялось. Даже в средневековых королевских замках оконные проемы затягивались промасленным полотном, и лишь в XVII веке во дворце Людовика XIV в окна были вставлены небольшие толстые стеклянные квадратики, обрамленные свинцовым переплетом.
Стекло для окон оказалось слишком дорогим материалом, который могли себе позволить далеко не все. К тому же прозрачность стекла того времени оставляла желать лучшего – толстое, мутное, шероховатое, с многочисленными пузырьками-вкраплениями, с зеленоватым или коричневым оттенком в зависимости от количества примесей железа в кварцевом песке (основной компонент для варки стекла).
Проблем с цветным стеклом было на порядок меньше, поэтому искусство витража на многие века опередило процесс получения такого привычного для нас сегодня обыкновенного прозрачного оконного стекла.
Стеклянные полупрозрачные вставки в окна стоили целого состояния, поэтому в замке английского герцога Нортумберлендского во время отсутствия хозяина все стекла из окон вынимались, чтобы их случайно не разбило ветром.
Так что не так уж были и неправы испанские конкистадоры, совершая с индейцами недобросовестные на наш взгляд обменные операции стеклянных бус на чистое золото.
В средневековье все окна в жилищах были небольшими. При постройке дома состоятельная прослойка общества для окон использовала слюдяные пластины, сословие попроще пускало в ход бычьи пузыри и холст. Известно даже применение для этих целей кусков льда в соответствующих климатических зонах.
Ну не хотел человек оставлять свою обитель без света! Вот тогда и пришла на помощь холява.
Представим себе человека, который наклонился над трехметровой ямой. Во рту у него стеклодувная трубка, на конце которой находится все время стремящаяся вниз расплавленная стекломасса весом до 20 кг.
Задача мастера – раздуть из стекломассы цилиндр примерно до двух метров в длину.
Однако полностью раздуть пузырь до таких размеров способны разве что легкие Гулливера. Поэтому мастер дополнительно прибегает к использованию классических законов ньютоновой механики – мерно вращает и раскачивает на весу оплывающую вниз расплавленную стекломассу, пока она не достигнет нужной длины.
Чтобы стеклодел случайно не упал в яму, действовали средневековые правила охраны труда: мастера надежно привязывали цепью к столбу.
Рядом с ямой находилась стеклоплавильная печь с большими горшками, в которых варилось стекло с температурой 1100-1200 градусов по Цельсию.
Стеклодел вращательными движениями набирал на понтию (керамическая насадка на конце трубки) расплавленную массу в нужном объеме и перемещался к яме. Напомню, вес набранной стекломассы превышал пуд. На все передвижения и манипуляции отводилась буквально пара минут, иначе стекломасса бы застыла и превратилась в красивый, но бессмысленный с точки зрения производства вытянутый сгусток стекла.
Число мастеров с подмастерьями, которые работали вокруг печи, достигало пятнадцати человек.
Когда нужная длина цилиндра была получена, стеклодел поднимал остывающую холяву, а подмастерье прикреплял к ее дну небольшой комок расплавленного стекла.
Затем мастер опускал холяву в печь и пальцем зажимал отверстие стеклодувной трубки. Далее все происходило в полном соответствии с законами термодинамики: нагретый воздух внутри цилиндра стремился разорвать замкнутый объем и выходил наружу в наиболее уязвимом месте – там, где был прикреплен дополнительный расплавленный комок стекла с большей температурой.
В месте разрыва подмастерье немедленно вырезал специальными ножницами круглое отверстие, а мастер продолжал быстро вращать холяву до тех пор, пока под действием центробежной силы отверстие не разворачивалось в полый цилиндр.
Далее подмастерья ножницами разрезали вдоль одну стенку стеклянного цилиндра и раскатывали его в лист на правИльной лаве.
Рабочая температура стеклянной заготовки во время всех манипуляций составляла около 600 градусов. При полном отсутствии вокруг кондиционеров и вентиляторов.
Только скорость, точность движений и интуиция мастера-стеклодела позволяла получить на выходе стеклянный лист, который после разделки становился оконным стеклом. Так холява соорудила окно для Европы.
Справедливости ради добавим, что холявному методу получения листового оконного стекла человечество в первую очередь все же обязано женской половине. В лице королев, принцесс и всяческих фрейлин. Так как изначально холявная технология применялась исключительно для изготовления больших дворцовых зеркал.